В РФ смертность от инфекционных болезней в трудоспособном возрасте в 2017 г. составила 94% всех смертей (29 тыс. из 31 тыс. умерших). Она также значительно выше среди мужчин, чем среди женщин - в 2,4 раза, в 2002 г. эта разница была 5,5 раза (рис. 28). Снижение разницы произошло за счет стремительного роста смертности от инфекций среди женщин в трудоспособном возрасте: с 2002 по 2017 г. она выросла в 2,1 раза, при этом среди всего населения этот показатель возрос на 7%, а среди мужчин снизился на 9%.
&hide_Cookie=yes)
Рис. 27. Динамика стандартизованного коэффициента смертности от инфекционных болезней среди населения в возрасте 30-44 года в РФ, «новых» и «старых» странах ЕС
&hide_Cookie=yes)
Рис. 28. Динамика коэффициентов смертности от инфекционных болезней среди населения трудоспособного возраста в РФ
На рис. 29 представлена структура смертности от инфекционных болезней в РФ в 2018 г. Видно, что почти 90% всех причин смертей вызвано: вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ) - 59%, туберкулезом - 25% и вирусными гепатитами - 6%.
&hide_Cookie=yes)
Рис. 29. Структура смертности от инфекционных болезней в РФ в 2018 г.
На рис. 30 представлена динамика коэффициентов смертности от основных видов инфекционных болезней в РФ. Видно, что смертность от туберкулеза к 2018 г. снизилась до уровня 1990-х гг. Вместе с тем в период с 2003 по 2018 г. существенно возросла смертность от ВИЧ - почти в 32 раза, а от вирусных гепатитов - в 3 раза.
В РФ с 1990 по 2017 г. на фоне роста смертности (ОКС) от инфекционных болезней в 1,8 раза первичная и общая заболеваемость инфекционными болезнями снизились соответственно на 22 и 15% (рис. 31). Это говорит о том, что в РФ большинство инфекционных заболеваний своевременно не выявляются и не лечатся.
Смертность и заболеваемость туберкулезом. На рис. 32 представлен СКС от туберкулеза среди всего населения. В РФ данный показатель с 2005 г. значительно снизился, но в 2017 г. составил 5,9 случая на 100 тыс. населения соответствующего пола и возраста, что в 5,4 раза выше, чем в «новых-8» странах ЕС (1,1 случая), и почти в 20 раз выше, чем в «старых» странах ЕС (0,3 случая).